Я с детства увлекалась мистикой, но со временем от этого увлечения осталось только желание хорошенько потрепать себе нервы посредством просмотра очередного фильма ужасов или прочтением жуткой истории. В реальной жизни же ни с чем жутким и необъяснимым я не сталкивалась. До недавних пор.
Произошло это в июне, выдались теплые выходные дни, и все мои домашние дружно отправились в деревню, затарившись всем необходимым и оставив мне в пользование квартиру и денег, которые я с легкостью собиралась потратить за эти пару-тройку дней в ночных клубах. Я наслаждалась свободой и предвкушением отличной вечеринки этой ночью. Однако к вечеру у меня поднялась небольшая температура, и желание куда-то идти сразу же резко исчезло; именно поэтому я засела смотреть фильмы. Когда очередной из них закончился, часы показывали уже первый час.
Спать мне еще совершенно не хотелось. Я двинулась на кухню, и тут по моей коже пробежал холодок. Чувство внутреннего волнения, появившееся ниоткуда, утихло так же резко, как и началось, но я решила, что раз уж пошла в сторону кухни, то нужно запереть все замки на двери и в тамбуре — все-таки одна дома, а так чувствуешь себя в большей безопасности.
Закрывшись на все, что только можно, и сделав пару бутербродов, я двинулась к компьютеру, зашла в «World of Warcraft» и ушла из реальности на неопределенное время. После прохождения очередной «инсты» я с трудом перевела уставшие глаза на часы — они показывали 2:11.
«Нужно ложиться», — подумала я, и тут мои мысли прервал этот звук. Во мне как будто оборвалась струна. Навалился такой дикий, животный страх, что мурашки затанцевали на моем теле канкан (даже сейчас, когда я вспоминаю это, меня бросает в холодный пот). Нужно сказать, что иногда тебе бывает страшно от чего-то определенного, но тут было не так: я плохо соображала, почему так реагирую на совершенно обычный стук в дверь, но мое подсознание само за меня решало.
Да, это был стук в дверь. И теперь то я могу с уверенностью сказать, почему так отреагировала на него. Дело в том, что в соседней квартире никто не жил: она сдавалась, и последние жильцы съехали несколько недель назад, после чего она стояла абсолютно пустая. Значит, никого живого, кроме меня, в тамбуре не должно было быть, а замок на железной двери тамбура я закрывала несколько часов назад. Кто-то за дверью моей квартиры смог миновать железную дверь...
Стук повторился, он был уже более настойчивым. Не знаю, как переборола себя, но я подошла поближе к двери, стараясь не то что не шуметь, а даже не дышать, и начала прислушиваться. Некто за дверью засопел, потом замолчал. И вдруг заколотил со всей силы по двери — уже казалось, что там не одно существо, так как стук настолько быстро перемещался по всей двери, что сложно было представить, что кто-то один может так быстро перемещать конечности.
Я одним прыжком оказалась в комнате и дрожащими руками схватила мобильный телефон. Сто раз прокляла сенсорный экран, но все же дозвонилась до моего молодого человека. Не знаю уж, что он там подумал, так как членораздельно я не смогла сказать ни слова, но он сказал, что возьмет такси и скоро будет. Это означало, что мне нужно продержаться еще порядка 30 минут. Я не думала о том, как буду открывать дверь, когда он приедет, не думала, как все это объясню. Мной управляла лишь паника.
За дверью тем временем начали выть и царапаться, потом опять стучать. По моим щекам текли слезы, но ни одного звука я не издала. Так страшно мне не было никогда в жизни. Вдруг в коридоре погас свет и за дверью начали смеяться, нездорово так, на разный лад. А потом я услышала то, что заставило меня схватить телефон и сказать своему парню, что у меня все в порядке и чтобы он приезжал к утру — хриплый, но в тоже время похожий на детский голос из-за двери весело сказал: «Он придет, и ты все равно откроешь. Хи-хи-хи... Так зачем тянуть, дай же нам войти...».
Меня дико трясло. Копошение за дверью продолжалось, но я уже не обращала на него внимания. Только стоило мне лечь на кровать, как я провалилась в глубокий сон, похожий на кому.
С утра мой парень все-таки приехал. Как он сказал, железная дверь тамбура была открыта настежь. А что стало со входной дверью, мы уже видели оба. Новой коричневой обивки не было. Была только деревяшка с огромными царапинами и, по всей видимости, следами от зубов. Я сразу же собрала самое необходимое и уехала к парню. Домашние мне поверили, да и как тут не поверить, когда доказательства — вот они.
Теперь я боюсь, что они когда-либо придут снова, а двери будут открыты...
В спальне у одной девочки стоял шкаф, внутри которого находилось большое зеркало. Девчонка эта была любительницей пощекотать себе нервы, а потому иногда открывала этот шкаф ночью и смотрела на своё отражение.
Как-то раз, когда ей стало скучно, она снова проделала это. Она была удивлена интересным эффектом, проявившимся в этот раз: благодаря игре света и тени в этот раз в зеркале она отражалась как бы с пустыми глазницами и огромным ртом. Отражение выглядело очень реалистично и почти объёмно. Полюбовавшись данным зрелищем с минуту, девочка пошла в ванную, но по пути она кое-что вспомнила, и это это заставило её включить в ванной свет, запереться там и разбудить своим криком родителей и половину соседей.
Дело было в том, что из шкафа накануне убрали зеркало.
Девочка играла в своей комнате, когда услышала свою мать, которая позвала её к себе из кухни. Девочка побежала в кухню. Когда она пробегала по коридору рядом с лестницей, дверь чулана открылась и чьи-то руки, зажав ей рот, затащили её внутрь. Это была её мать. Она прошептала:
Я уже две недели как живу сам, ибо моя мать недавно умерла — хоронили всей семьей. До сих пор отойти не могу, отца никогда не знал. Веселая жизнь, в общем, наступает — я и мой кот. И мне кажется, что я потихоньку начинаю сходить с ума.
Вчера я вернулся домой с работы (работаю посменно паковальщиком на конвейере) часа в три ночи, поужинал своим любимым «Дошираком» и лег спать. Мобильник, как обычно, положил на тумбочку у изголовья кровати. И вот, с утра мне позвонили. Сквозь сон я нажал на кнопку ответа и услышал:
— Привет, сынок, слушай, я уже уехала на работу. Ты не мог бы вытащить курицу из морозилки, вечером приготовлю что-нибудь.
— Хорошо, мам, — ответил я сквозь сон и положил трубку...
Через полминуты я уже стоял над раковиной в ванной, умываясь холодной водой. Меня знобило.
«Интересно, кто мог так пошутить? — думал я. — Но ведь голос был её!». Долго размышлял и в итоге пришёл к неблестящему выводу: ну, пошутили, да и пошутили, мало придурков, что ли... С такими мыслями я пошел на кухню, чтобы приготовить утренний кофе.
В раковине лежала курица. Если бы не утренняя сонливость, я бы, наверное, впал в истерику, а так только ноги подкосились. Сижу, всего трясёт, а подняться и что-то с этой курицей сделать духу не хватает. И тут в дверь позвонили. Открыв дверь, я увидел почтальона. Он вручил мне письмо. Письмо было без обратного адреса и без имени адресата. Иду на кухню, начинаю вскрывать конверт — и тут меня еще раз как обухом по голове. Раковина пустая! Ни следа от чёртовой курицы. Я отложил письмо, заглянул в морозилку — лежит, мерзлая, в кусочках льда, явно неделю не вынимали, с того самого момента, как я туда её и закинул. «Привидится же такое, — подумал я. — Психика, покореженная смертью близкого человека, таки дает о себе знать». Вернулся к письму, достал сложенный листок и стал читать:
«Уважаемая Тамара Александровна (мою мать так звали), приносим вам искренние соболезнования в связи со смертью вашего сына...».
«ЧЕГО?!» — пронеслось у меня в голове.
«... в связи со смертью вашего сына (тут было написано моё имя и отчество) на производстве».
Я впал в ступор. Что же получается? С места моей работы приходит письмо без обратного адреса с моим некрологом, причем там знают, что она умерла — брал в кассе взаимопомощи денег на похороны, да и отпуск на неделю мне начальство организовывало!
В конце концов, я решил со всей этой чертовщиной разобраться по приезду с работы, оделся и уехал. На работе позадавал наводящие вопросы в отделе кадров и в отделе снабжения — не прямо, конечно, но, учитывая, что на меня смотрели как на идиота, понял: кто-то всерьез решил вывести меня из себя или посадить в дурку. Проработав день с такими невеселыми мыслями, отправился домой.
Зашел в квартиру и сразу почувствовал странный запах из комнаты матери. Неужели опять котяра сходил по нужде где не надо? Я взял тряпку в ванной, зашел в комнату матери и действительно увидел пятно на кровати. Включил свет и едва не словил сердечный приступ — меня прошиб холодный пот, в груди защемило, все, что я мог сделать, это осесть мешком на пол и судорожно хватать воздух ртом. На кровати матери было красное-бурое пятно на половину простыни. Сказать, что я охренел — ничего не сказать...
Уже не помню, как я скомкал эту простыню и выбросил в мусоропровод — наверное, криминалисты именно это называют «состояние аффекта». Помню себя уже на кухне, опрокидывающего в себя стакан с водкой. А теперь сижу в Интернете и набираю этот текст, чтобы как-то систематизировать то, что со мной происходит. Справа от меня лежит письмо о моей кончине, датированное завтрашним числом, а слева — уже пять минут заливающийся трелью телефон. Звонит мне моя мама, а её выключенный аппарат лежит в соседней комнате. Я не хочу отвечать на этот звонок, очень не хочу. Но телефон никак не хочет угомониться.
Если мне удастся пережить эту ночь и не свихнуться, то завтра мне придется идти на работу в ночную смену. Но я не хочу умирать, не хочу...
Я задержался в Туле, но опоздать я не хотел, поэтому вместо привычной маршрутки до юга Москвы выбрал электричку.
Был ноябрьский вечер, причем будничный. И народу в вагоне было на удивление мало. Я сел в восьмой вагон, на одну из свободных скамеек, ближе к окну. Лицом в сторону движения. До Москвы из Тулы ехать примерно три с половиной часа, мне до этого приходилось кататься на такой электричке. Я уже не маленький мальчик, поэтому насчёт длинного пути не расстраивался, воткнул наушники и закутавшись в куртку начал дремать. Мерный стук колёс, тёплый свет. Вечереющая Россия за окном и мягкие мелодии медленно убаюкивали меня.
Альбом, что я включил и слушал, состоит из 10 песен в среднем по четыре минуты. Когда я почувствовал «это», шла восьмая песня. В полудреме я узнал песню и приоткрыл глаза. Свет из тускловато-желтого стал белым, как у ламп дневного света. Я не придал этому значения и лишь поёжился холодку, который забирался за шиворот. Я, как и прежде, сидел один на своей лавке, попутчиков было немного, и я обратил внимание, что не все из них были со мной с отправления — часть «туляков», что сели со мной, куда-то ушла. Новые попутчики, казалось, не придавали необычной пустоте вагона никакого значения. Я поковырялся в плеере и поставил в список воспроизведения следующий альбом. Он в целом длится минут пятьдесят. Вновь укутавшись и расслабившись, я попытался задремать. Дальше, периодически просыпаясь, я замечал, как из вагона в тамбур уходят испуганные «туляки». Несколько раз меня будил шум хлопающих дверей, и я замечал обеспокоенные лица моих «оригинальных» попутчиков, убегающих в соседний вагон. Но музыка играла, куртка грела, и я вновь впадал в сладкую дрёму, пока на окончании последней песни второго альбома, через полтора часа после посадки в электричку, я не проснулся. Причём, как ни банально, резко. Дремота и зыбкость восприятия исчезли в секунду. Я поёжился, продираемый сильным холодом. За окном было темно. Свет, не греющий, а такой же холодный, как и сквозняк в вагоне, освещал вагон хорошо. И только теперь, по-цыплячьи вытянув шею, я осмотрелся вокруг.
Первое, что я заметил: в вагоне ни одного оригинального попутчика, что сели со мной в Туле. Лишь пришлые. Я легко их отличил, потому что туляки были одеты, как подобает жителям крупного самодостаточного областного центра. Окружающие попутчики сели явно на промежуточных остановках. И мужчины, и женщины были одеты в тёмных цветов одежды без каких-либо лейблов или опознавательных знаков абсолютно. Второе: все они улыбались. Неестественно, не как обычные люди. Улыбка была странной, необычной. Ни такая, как после хорошей шутки или после тёплых воспоминаний где-то в уме. Нет. Даже не хитрая ухмылка. Создавалось впечатление, будто весь вагон (я насчитал 11 человек) решил улыбаться без всякой причины. Они просто корчили улыбающиеся лица. Я поёжился, выключил плеер и несколько минут вглядывался в окно. Глухой лес — хотя периодически на такой оживленной линии должны встречаться селения. Я вглядывался на протяжении десяти минут. Ничего. Лес. Глухой. А когда была последняя остановка? Я не мог вспомнить, когда мы останавливались в последний раз, и уж тем более — когда вошли все те люди, с которыми я сидел в этом вагоне.
Белый свет неприятно резал глаза. Я вытер выступившие слёзы, обернулся и понял, что сижу не один: напротив меня на краю противоположной скамьи сидел парень и улыбался. Всё бы ничего, но смотрел он прямо мне в глаза. Мне сперва, как скептику, показалось, что это очередной сельский «бык», которому захотелось попугать городского. Я громко хмыкнул и, расправившись на скамье, воззрился на него в ответ. Но это не сработало, и очень скоро я ежился от страха. Парень не реагировал на меня. Он так же, не мигая, улыбался и смотрел. Я хмыкал, грозно морщил брови, подмигивал, но это не работало. Вообще. Он смотрел и улыбался. Я спросил: «Что надо?». Парень молча смотрел на меня. Я поднял голову и заметил, что все, кто был в вагоне, стягиваются к нам. Ко мне. Толпа попутчиков в тёмном собиралась ближе. Причём их перемещений я не видел. Отвлекаясь на смотрящего в упор парня, я не успевал заметить движения. Вот женщина в очках за три ряда позади меня... а вот за два ряда... а теперь за один. Я испугался и вновь смахнул набежавшие из-за яркого света слёзы. Стряхнув влагу с глаз, я огляделся и вскрикнул. Вокруг нас сидели ВСЕ «тёмные» пассажиры. А парень... парень улыбался сильнее. Я видел его зубы, и мне они не понравились. Я дрожал. Это были острые клыки — причём все его зубы были клыками. Они составляли идеальный прикус — один клык на один. Вокруг сидели остальные — я почему-то подумал, что они все заодно.
Вдруг в дверь впереди, громко свистя в свисток, вошёл контролёр. Попутчики резко обернулись и, как мне показалось, сузили глаза. Контроллёр крикнул: «Сюда, парень, ты, в красной куртке — да вставай уже и беги сюда!». Я, не раздумывая, побежал к нему. Он стоял в тамбуре, придерживая дверь. Свет слепил глаза, но я почти наощупь добежал до тамбура. Оббежав его, я ужаснулся: вся компания стояла позади скользящих дверей, а парень уже не улыбался. Он зло шевелил челюстью, будто грызя самого себя за зубы. Компания позади него, казалось, жутко злилась — их брови искривились, а губы сжались в ненавистном оскале. Контролёр снова дёрнул меня и втащил в переход между вагонами. Когда я попал туда, мне внезапно поплохело, голова закружилась, а на виски начало давить.
«Всё в порядке, успокойся. На вот, воды выпей», — поднимая меня с пола, сказал мой спаситель. Я осмотрелся — я уже был в другом вагоне. Рядом стояло несколько курильщиков, они удивленно смотрели на меня, поднимающегося с пола. Контроллёр вручил мне бутылку воды и велел идти за ним. Я, радуясь спасению непонятно от чего, шёл по вагонам следом за ним. Обычные люди, кое-где толкучка, блики деревень и крупных городов за окнами, тёплый жёлтый свет... Дойдя до головы поезда, мы прошли в небольшую комнату, в которой контролёр мне попытался всё разъяснить.
«Ты сам-то как? А то, бывает, те, кого успеваем вытащить, того... умом трогаются. Нормально скажи хоть что-то!.. Вопросы, всегда вопросы... А вот и чай, выпей. Я на этой линии уже пять лет, и раз в полгода кого-то затягивает — чаще всего тех, кто засыпает и не обращает внимания на вагон и на всё вокруг. Обычно-то люди сами понимают, что дело другой оборот принимает... Не знаю я, почему именно, парень! Просто так бывает. Я, когда пришёл сюда, тоже думал, что надо мной подшучивают, а потом сам наткнулся — иду по поезду и вдруг вагон какой-то... не такой. Тогда меня самого чуть не затянуло. А чёрт его знает, как спасся... Потом вроде получалось спасти таких, как ты, забытых. Умные-то сами в другой вагон уходят, как увидят этих попутчиков... Да не видно, когда они появляются! И вагон этот — странная история с ним. Вроде есть, а вроде и нет. Как из ниоткуда. Лишний восьмой. А потом пропадает с такими, как ты, внутри. В прошлом году я не успел. Сидел молодой парень, как ты, за ноутбуком. Работал, что ли... Не заметил, как окружили. Ты-то ещё цел оказался. А он на одной скамье с этим, что зубы скалит. Прямо в толпе. Я и крикнуть не успел, как всё исчезло вместе с парнем и этими людьми. И вагон обычный стал — без этого света, пассажиры, селения за окнами, а не лес. Спрашивай не спрашивай — не знаю, что это. Ты, главное, парень, шум не поднимай, нам и без шума хлопот хватает. Сейчас они чаще появляются».
Примерно так звучал полумонолог контроллёра. Я выслушал, но больше ответов не получил, да и сам он немного знал. Выходит, что где-то на путях в поезд вклинивается лишний вагон с попутчиками, причём появляются они не сразу, а медленно, словно из ниоткуда. Постепенно большая часть людей со страхом сбегает в соседние, пока в вагоне не остаются новые попутчики и жертва — а затем щёлк, и нет вагона. Вместе с жертвой.
Я был изрядно напуган, но прошло время, и я начал искать ответы на вопросы. В свободные дни я регулярно в одно и тоже время начал ездить на электричке по этому пути — туда и обратно. А позже, когда зародились первые подозрения — уже в любое время, на всех рейсах.
А теперь читай внимательно — НИКОГДА НЕ СПИ В ЭЛЕКТРИЧКАХ. Никогда не отвлекайся ни на что. И если свет стал бледно-белым, если за окнами густой лес, беги из вагона. Уходи, если рядом с тобой сел улыбающийся незнакомец. Уходи туда, где люди. Они делают так каждый раз. Каждый раз. Контролер ошибается — такое случается КАЖДЫЙ РЕЙС. Часто они остаются ни с чем. Но они выходят на охоту всегда. Всегда. Когда-нибудь ты почувствуешь неладное, взглянув на сидящую рядом с тобой странно улыбающуюся женщину. Прошу тебя, убегая из вагона, захвати с собой тех, кто не замечает, спаси их.
Я встречаюсь с ними почти всегда. Иногда я вывожу кого-нибудь под случайным предлогом, иногда мне приходится силой вытаскивать тех, кто не видит происходящего, а иногда я не успеваю. Но я устал — я пробовал предпринять что-нибудь, но ничего не работает. Если стрелять в них, всё мигает, а вагон становится обычным. Очень сложно объяснить, почему ты стоишь в тамбуре с дымящимся пистолетом в руке. Молитвы не работают, святая вода тоже. Я устал кататься туда-сюда, стараясь понять, что это. Пропавшие люди — их просто не находят нигде. Я пробовал фотографировать вагон, но на фото он обычный. Я пробовал заговорить с ними, но они лишь улыбаются. Я пробовал ждать, следить за ними, но сладкая дремота, несмотря на литры кофе, чуть не убила меня. Я снова оказался в ситуации, подобной первому разу. Но в этот раз я сам успел сбежать, прежде чем они пересели поближе.
Я не могу продолжать. У меня есть работа, должна быть личная жизнь, а я трачу свободное время, катаясь из Тулы в Москву и обратно. Я перерыл всю историю и вагонов, и линии, и мест, и пассажиров — ничего! Пусто. Ни намёка. Я просто не знаю, что это, кто они. И я сдаюсь — я пишу это, чтобы ты, конкретно ты, смог что-то сделать. Я устал. Не знаю, происходит ли это на других линиях. Но самое страшное, что недавно у них появилось пополнение: у одной из попутчиц я увидел на руках годовалого ребёнка. Он ещё только учится улыбаться.
Аноним, "ворвалась к тебе в каюту с криком"ВСТАВАЙ,БЛИЯТЬ!!!!НА НАС НАПАЛО НЛО!!!!!АААААА!!!ВОКРУГ ШУМ!ПУСТЬ ТАК НЕ КИПЕШУЙ!!"икнула,упала и захрапела дальше,пока ты
Аноним, Хыхы!Будет на ком попрактиковаться,а то я и задывать начинаю,как это до истерики доводить...пойти что ли в вконтактике загегиться и попортить жизнь "звездам" сайта!)))
Так это будет не санкцеонируемый митинг,а без этой фигни просто массовый мордобой и понажовщина.))
Произошло это в июне, выдались теплые выходные дни, и все мои домашние дружно отправились в деревню, затарившись всем необходимым и оставив мне в пользование квартиру и денег, которые я с легкостью собиралась потратить за эти пару-тройку дней в ночных клубах. Я наслаждалась свободой и предвкушением отличной вечеринки этой ночью. Однако к вечеру у меня поднялась небольшая температура, и желание куда-то идти сразу же резко исчезло; именно поэтому я засела смотреть фильмы. Когда очередной из них закончился, часы показывали уже первый час.
Спать мне еще совершенно не хотелось. Я двинулась на кухню, и тут по моей коже пробежал холодок. Чувство внутреннего волнения, появившееся ниоткуда, утихло так же резко, как и началось, но я решила, что раз уж пошла в сторону кухни, то нужно запереть все замки на двери и в тамбуре — все-таки одна дома, а так чувствуешь себя в большей безопасности.
Закрывшись на все, что только можно, и сделав пару бутербродов, я двинулась к компьютеру, зашла в «World of Warcraft» и ушла из реальности на неопределенное время. После прохождения очередной «инсты» я с трудом перевела уставшие глаза на часы — они показывали 2:11.
«Нужно ложиться», — подумала я, и тут мои мысли прервал этот звук. Во мне как будто оборвалась струна. Навалился такой дикий, животный страх, что мурашки затанцевали на моем теле канкан (даже сейчас, когда я вспоминаю это, меня бросает в холодный пот). Нужно сказать, что иногда тебе бывает страшно от чего-то определенного, но тут было не так: я плохо соображала, почему так реагирую на совершенно обычный стук в дверь, но мое подсознание само за меня решало.
Да, это был стук в дверь. И теперь то я могу с уверенностью сказать, почему так отреагировала на него. Дело в том, что в соседней квартире никто не жил: она сдавалась, и последние жильцы съехали несколько недель назад, после чего она стояла абсолютно пустая. Значит, никого живого, кроме меня, в тамбуре не должно было быть, а замок на железной двери тамбура я закрывала несколько часов назад. Кто-то за дверью моей квартиры смог миновать железную дверь...
Стук повторился, он был уже более настойчивым. Не знаю, как переборола себя, но я подошла поближе к двери, стараясь не то что не шуметь, а даже не дышать, и начала прислушиваться. Некто за дверью засопел, потом замолчал. И вдруг заколотил со всей силы по двери — уже казалось, что там не одно существо, так как стук настолько быстро перемещался по всей двери, что сложно было представить, что кто-то один может так быстро перемещать конечности.
Я одним прыжком оказалась в комнате и дрожащими руками схватила мобильный телефон. Сто раз прокляла сенсорный экран, но все же дозвонилась до моего молодого человека. Не знаю уж, что он там подумал, так как членораздельно я не смогла сказать ни слова, но он сказал, что возьмет такси и скоро будет. Это означало, что мне нужно продержаться еще порядка 30 минут. Я не думала о том, как буду открывать дверь, когда он приедет, не думала, как все это объясню. Мной управляла лишь паника.
За дверью тем временем начали выть и царапаться, потом опять стучать. По моим щекам текли слезы, но ни одного звука я не издала. Так страшно мне не было никогда в жизни. Вдруг в коридоре погас свет и за дверью начали смеяться, нездорово так, на разный лад. А потом я услышала то, что заставило меня схватить телефон и сказать своему парню, что у меня все в порядке и чтобы он приезжал к утру — хриплый, но в тоже время похожий на детский голос из-за двери весело сказал: «Он придет, и ты все равно откроешь. Хи-хи-хи... Так зачем тянуть, дай же нам войти...».
Меня дико трясло. Копошение за дверью продолжалось, но я уже не обращала на него внимания. Только стоило мне лечь на кровать, как я провалилась в глубокий сон, похожий на кому.
С утра мой парень все-таки приехал. Как он сказал, железная дверь тамбура была открыта настежь. А что стало со входной дверью, мы уже видели оба. Новой коричневой обивки не было. Была только деревяшка с огромными царапинами и, по всей видимости, следами от зубов. Я сразу же собрала самое необходимое и уехала к парню. Домашние мне поверили, да и как тут не поверить, когда доказательства — вот они.
Теперь я боюсь, что они когда-либо придут снова, а двери будут открыты...
Как-то раз, когда ей стало скучно, она снова проделала это. Она была удивлена интересным эффектом, проявившимся в этот раз: благодаря игре света и тени в этот раз в зеркале она отражалась как бы с пустыми глазницами и огромным ртом. Отражение выглядело очень реалистично и почти объёмно. Полюбовавшись данным зрелищем с минуту, девочка пошла в ванную, но по пути она кое-что вспомнила, и это это заставило её включить в ванной свет, запереться там и разбудить своим криком родителей и половину соседей.
Дело было в том, что из шкафа накануне убрали зеркало.
Девочка играла в своей комнате, когда услышала свою мать, которая позвала её к себе из кухни. Девочка побежала в кухню. Когда она пробегала по коридору рядом с лестницей, дверь чулана открылась и чьи-то руки, зажав ей рот, затащили её внутрь. Это была её мать. Она прошептала:
— Не ходи на кухню. Я тоже это слышала...
Вчера я вернулся домой с работы (работаю посменно паковальщиком на конвейере) часа в три ночи, поужинал своим любимым «Дошираком» и лег спать. Мобильник, как обычно, положил на тумбочку у изголовья кровати. И вот, с утра мне позвонили. Сквозь сон я нажал на кнопку ответа и услышал:
— Привет, сынок, слушай, я уже уехала на работу. Ты не мог бы вытащить курицу из морозилки, вечером приготовлю что-нибудь.
— Хорошо, мам, — ответил я сквозь сон и положил трубку...
Через полминуты я уже стоял над раковиной в ванной, умываясь холодной водой. Меня знобило.
«Интересно, кто мог так пошутить? — думал я. — Но ведь голос был её!». Долго размышлял и в итоге пришёл к неблестящему выводу: ну, пошутили, да и пошутили, мало придурков, что ли... С такими мыслями я пошел на кухню, чтобы приготовить утренний кофе.
В раковине лежала курица. Если бы не утренняя сонливость, я бы, наверное, впал в истерику, а так только ноги подкосились. Сижу, всего трясёт, а подняться и что-то с этой курицей сделать духу не хватает. И тут в дверь позвонили. Открыв дверь, я увидел почтальона. Он вручил мне письмо. Письмо было без обратного адреса и без имени адресата. Иду на кухню, начинаю вскрывать конверт — и тут меня еще раз как обухом по голове. Раковина пустая! Ни следа от чёртовой курицы. Я отложил письмо, заглянул в морозилку — лежит, мерзлая, в кусочках льда, явно неделю не вынимали, с того самого момента, как я туда её и закинул. «Привидится же такое, — подумал я. — Психика, покореженная смертью близкого человека, таки дает о себе знать». Вернулся к письму, достал сложенный листок и стал читать:
«Уважаемая Тамара Александровна (мою мать так звали), приносим вам искренние соболезнования в связи со смертью вашего сына...».
«ЧЕГО?!» — пронеслось у меня в голове.
«... в связи со смертью вашего сына (тут было написано моё имя и отчество) на производстве».
Я впал в ступор. Что же получается? С места моей работы приходит письмо без обратного адреса с моим некрологом, причем там знают, что она умерла — брал в кассе взаимопомощи денег на похороны, да и отпуск на неделю мне начальство организовывало!
В конце концов, я решил со всей этой чертовщиной разобраться по приезду с работы, оделся и уехал. На работе позадавал наводящие вопросы в отделе кадров и в отделе снабжения — не прямо, конечно, но, учитывая, что на меня смотрели как на идиота, понял: кто-то всерьез решил вывести меня из себя или посадить в дурку. Проработав день с такими невеселыми мыслями, отправился домой.
Зашел в квартиру и сразу почувствовал странный запах из комнаты матери. Неужели опять котяра сходил по нужде где не надо? Я взял тряпку в ванной, зашел в комнату матери и действительно увидел пятно на кровати. Включил свет и едва не словил сердечный приступ — меня прошиб холодный пот, в груди защемило, все, что я мог сделать, это осесть мешком на пол и судорожно хватать воздух ртом. На кровати матери было красное-бурое пятно на половину простыни. Сказать, что я охренел — ничего не сказать...
Уже не помню, как я скомкал эту простыню и выбросил в мусоропровод — наверное, криминалисты именно это называют «состояние аффекта». Помню себя уже на кухне, опрокидывающего в себя стакан с водкой. А теперь сижу в Интернете и набираю этот текст, чтобы как-то систематизировать то, что со мной происходит. Справа от меня лежит письмо о моей кончине, датированное завтрашним числом, а слева — уже пять минут заливающийся трелью телефон. Звонит мне моя мама, а её выключенный аппарат лежит в соседней комнате. Я не хочу отвечать на этот звонок, очень не хочу. Но телефон никак не хочет угомониться.
Если мне удастся пережить эту ночь и не свихнуться, то завтра мне придется идти на работу в ночную смену. Но я не хочу умирать, не хочу...
Был ноябрьский вечер, причем будничный. И народу в вагоне было на удивление мало. Я сел в восьмой вагон, на одну из свободных скамеек, ближе к окну. Лицом в сторону движения. До Москвы из Тулы ехать примерно три с половиной часа, мне до этого приходилось кататься на такой электричке. Я уже не маленький мальчик, поэтому насчёт длинного пути не расстраивался, воткнул наушники и закутавшись в куртку начал дремать. Мерный стук колёс, тёплый свет. Вечереющая Россия за окном и мягкие мелодии медленно убаюкивали меня.
Альбом, что я включил и слушал, состоит из 10 песен в среднем по четыре минуты. Когда я почувствовал «это», шла восьмая песня. В полудреме я узнал песню и приоткрыл глаза. Свет из тускловато-желтого стал белым, как у ламп дневного света. Я не придал этому значения и лишь поёжился холодку, который забирался за шиворот. Я, как и прежде, сидел один на своей лавке, попутчиков было немного, и я обратил внимание, что не все из них были со мной с отправления — часть «туляков», что сели со мной, куда-то ушла. Новые попутчики, казалось, не придавали необычной пустоте вагона никакого значения. Я поковырялся в плеере и поставил в список воспроизведения следующий альбом. Он в целом длится минут пятьдесят. Вновь укутавшись и расслабившись, я попытался задремать. Дальше, периодически просыпаясь, я замечал, как из вагона в тамбур уходят испуганные «туляки». Несколько раз меня будил шум хлопающих дверей, и я замечал обеспокоенные лица моих «оригинальных» попутчиков, убегающих в соседний вагон. Но музыка играла, куртка грела, и я вновь впадал в сладкую дрёму, пока на окончании последней песни второго альбома, через полтора часа после посадки в электричку, я не проснулся. Причём, как ни банально, резко. Дремота и зыбкость восприятия исчезли в секунду. Я поёжился, продираемый сильным холодом. За окном было темно. Свет, не греющий, а такой же холодный, как и сквозняк в вагоне, освещал вагон хорошо. И только теперь, по-цыплячьи вытянув шею, я осмотрелся вокруг.
Первое, что я заметил: в вагоне ни одного оригинального попутчика, что сели со мной в Туле. Лишь пришлые. Я легко их отличил, потому что туляки были одеты, как подобает жителям крупного самодостаточного областного центра. Окружающие попутчики сели явно на промежуточных остановках. И мужчины, и женщины были одеты в тёмных цветов одежды без каких-либо лейблов или опознавательных знаков абсолютно. Второе: все они улыбались. Неестественно, не как обычные люди. Улыбка была странной, необычной. Ни такая, как после хорошей шутки или после тёплых воспоминаний где-то в уме. Нет. Даже не хитрая ухмылка. Создавалось впечатление, будто весь вагон (я насчитал 11 человек) решил улыбаться без всякой причины. Они просто корчили улыбающиеся лица. Я поёжился, выключил плеер и несколько минут вглядывался в окно. Глухой лес — хотя периодически на такой оживленной линии должны встречаться селения. Я вглядывался на протяжении десяти минут. Ничего. Лес. Глухой. А когда была последняя остановка? Я не мог вспомнить, когда мы останавливались в последний раз, и уж тем более — когда вошли все те люди, с которыми я сидел в этом вагоне.
Белый свет неприятно резал глаза. Я вытер выступившие слёзы, обернулся и понял, что сижу не один: напротив меня на краю противоположной скамьи сидел парень и улыбался. Всё бы ничего, но смотрел он прямо мне в глаза. Мне сперва, как скептику, показалось, что это очередной сельский «бык», которому захотелось попугать городского. Я громко хмыкнул и, расправившись на скамье, воззрился на него в ответ. Но это не сработало, и очень скоро я ежился от страха. Парень не реагировал на меня. Он так же, не мигая, улыбался и смотрел. Я хмыкал, грозно морщил брови, подмигивал, но это не работало. Вообще. Он смотрел и улыбался. Я спросил: «Что надо?». Парень молча смотрел на меня. Я поднял голову и заметил, что все, кто был в вагоне, стягиваются к нам. Ко мне. Толпа попутчиков в тёмном собиралась ближе. Причём их перемещений я не видел. Отвлекаясь на смотрящего в упор парня, я не успевал заметить движения. Вот женщина в очках за три ряда позади меня... а вот за два ряда... а теперь за один. Я испугался и вновь смахнул набежавшие из-за яркого света слёзы. Стряхнув влагу с глаз, я огляделся и вскрикнул. Вокруг нас сидели ВСЕ «тёмные» пассажиры. А парень... парень улыбался сильнее. Я видел его зубы, и мне они не понравились. Я дрожал. Это были острые клыки — причём все его зубы были клыками. Они составляли идеальный прикус — один клык на один. Вокруг сидели остальные — я почему-то подумал, что они все заодно.
Вдруг в дверь впереди, громко свистя в свисток, вошёл контролёр. Попутчики резко обернулись и, как мне показалось, сузили глаза. Контроллёр крикнул: «Сюда, парень, ты, в красной куртке — да вставай уже и беги сюда!». Я, не раздумывая, побежал к нему. Он стоял в тамбуре, придерживая дверь. Свет слепил глаза, но я почти наощупь добежал до тамбура. Оббежав его, я ужаснулся: вся компания стояла позади скользящих дверей, а парень уже не улыбался. Он зло шевелил челюстью, будто грызя самого себя за зубы. Компания позади него, казалось, жутко злилась — их брови искривились, а губы сжались в ненавистном оскале. Контролёр снова дёрнул меня и втащил в переход между вагонами. Когда я попал туда, мне внезапно поплохело, голова закружилась, а на виски начало давить.
«Всё в порядке, успокойся. На вот, воды выпей», — поднимая меня с пола, сказал мой спаситель. Я осмотрелся — я уже был в другом вагоне. Рядом стояло несколько курильщиков, они удивленно смотрели на меня, поднимающегося с пола. Контроллёр вручил мне бутылку воды и велел идти за ним. Я, радуясь спасению непонятно от чего, шёл по вагонам следом за ним. Обычные люди, кое-где толкучка, блики деревень и крупных городов за окнами, тёплый жёлтый свет... Дойдя до головы поезда, мы прошли в небольшую комнату, в которой контролёр мне попытался всё разъяснить.
«Ты сам-то как? А то, бывает, те, кого успеваем вытащить, того... умом трогаются. Нормально скажи хоть что-то!.. Вопросы, всегда вопросы... А вот и чай, выпей. Я на этой линии уже пять лет, и раз в полгода кого-то затягивает — чаще всего тех, кто засыпает и не обращает внимания на вагон и на всё вокруг. Обычно-то люди сами понимают, что дело другой оборот принимает... Не знаю я, почему именно, парень! Просто так бывает. Я, когда пришёл сюда, тоже думал, что надо мной подшучивают, а потом сам наткнулся — иду по поезду и вдруг вагон какой-то... не такой. Тогда меня самого чуть не затянуло. А чёрт его знает, как спасся... Потом вроде получалось спасти таких, как ты, забытых. Умные-то сами в другой вагон уходят, как увидят этих попутчиков... Да не видно, когда они появляются! И вагон этот — странная история с ним. Вроде есть, а вроде и нет. Как из ниоткуда. Лишний восьмой. А потом пропадает с такими, как ты, внутри. В прошлом году я не успел. Сидел молодой парень, как ты, за ноутбуком. Работал, что ли... Не заметил, как окружили. Ты-то ещё цел оказался. А он на одной скамье с этим, что зубы скалит. Прямо в толпе. Я и крикнуть не успел, как всё исчезло вместе с парнем и этими людьми. И вагон обычный стал — без этого света, пассажиры, селения за окнами, а не лес. Спрашивай не спрашивай — не знаю, что это. Ты, главное, парень, шум не поднимай, нам и без шума хлопот хватает. Сейчас они чаще появляются».
Примерно так звучал полумонолог контроллёра. Я выслушал, но больше ответов не получил, да и сам он немного знал. Выходит, что где-то на путях в поезд вклинивается лишний вагон с попутчиками, причём появляются они не сразу, а медленно, словно из ниоткуда. Постепенно большая часть людей со страхом сбегает в соседние, пока в вагоне не остаются новые попутчики и жертва — а затем щёлк, и нет вагона. Вместе с жертвой.
Я был изрядно напуган, но прошло время, и я начал искать ответы на вопросы. В свободные дни я регулярно в одно и тоже время начал ездить на электричке по этому пути — туда и обратно. А позже, когда зародились первые подозрения — уже в любое время, на всех рейсах.
А теперь читай внимательно — НИКОГДА НЕ СПИ В ЭЛЕКТРИЧКАХ. Никогда не отвлекайся ни на что. И если свет стал бледно-белым, если за окнами густой лес, беги из вагона. Уходи, если рядом с тобой сел улыбающийся незнакомец. Уходи туда, где люди. Они делают так каждый раз. Каждый раз. Контролер ошибается — такое случается КАЖДЫЙ РЕЙС. Часто они остаются ни с чем. Но они выходят на охоту всегда. Всегда. Когда-нибудь ты почувствуешь неладное, взглянув на сидящую рядом с тобой странно улыбающуюся женщину. Прошу тебя, убегая из вагона, захвати с собой тех, кто не замечает, спаси их.
Я встречаюсь с ними почти всегда. Иногда я вывожу кого-нибудь под случайным предлогом, иногда мне приходится силой вытаскивать тех, кто не видит происходящего, а иногда я не успеваю. Но я устал — я пробовал предпринять что-нибудь, но ничего не работает. Если стрелять в них, всё мигает, а вагон становится обычным. Очень сложно объяснить, почему ты стоишь в тамбуре с дымящимся пистолетом в руке. Молитвы не работают, святая вода тоже. Я устал кататься туда-сюда, стараясь понять, что это. Пропавшие люди — их просто не находят нигде. Я пробовал фотографировать вагон, но на фото он обычный. Я пробовал заговорить с ними, но они лишь улыбаются. Я пробовал ждать, следить за ними, но сладкая дремота, несмотря на литры кофе, чуть не убила меня. Я снова оказался в ситуации, подобной первому разу. Но в этот раз я сам успел сбежать, прежде чем они пересели поближе.
Я не могу продолжать. У меня есть работа, должна быть личная жизнь, а я трачу свободное время, катаясь из Тулы в Москву и обратно. Я перерыл всю историю и вагонов, и линии, и мест, и пассажиров — ничего! Пусто. Ни намёка. Я просто не знаю, что это, кто они. И я сдаюсь — я пишу это, чтобы ты, конкретно ты, смог что-то сделать. Я устал. Не знаю, происходит ли это на других линиях. Но самое страшное, что недавно у них появилось пополнение: у одной из попутчиц я увидел на руках годовалого ребёнка. Он ещё только учится улыбаться.
"ворвалась к тебе в каюту с криком"ВСТАВАЙ,БЛИЯТЬ!!!!НА НАС НАПАЛО НЛО!!!!!АААААА!!!ВОКРУГ ШУМ!ПУСТЬ ТАК НЕ КИПЕШУЙ!!"икнула,упала и захрапела дальше,пока ты
краска-это конечно же весело,но вставляет лучше всего это редбул и шоколадка)А если еще и марклара покурить,то вообще шикарно!
Хыхы!Будет на ком попрактиковаться,а то я и задывать начинаю,как это до истерики доводить...пойти что ли в вконтактике загегиться и попортить жизнь "звездам" сайта!)))